«1 См.: Бибиков С. Н. Неолитические и энеолитические остатки куль­ туры в пещерах Южного Урала. С. 95— 138. 1 См.: Там же. Г См.: Там же. 1 ...»

1 См.: Бибиков С. Н. Неолитические и энеолитические остатки куль­

туры в пещерах Южного Урала. С. 95— 138.

1 См.: Там же.

Г См.: Там же.

1 См.: Шорин А. Ф. Доандроновское погребение могильника Березки V

в горно-лесном Зауралье. С. 68—79.

20 См.: Беспрозванный Е. М., Старостина E. Е. Погребение в Н иж нем

Прииртышье II Проблемы урало-сибирской археологии. Свердловск, 1986.

С. 3 3 - 3 8.

21 См.: Берс Е. М. Поздненеолитическое погребение на р. Аять в С ред­ нем З а у р а л ь е / / СА. 1976. № 4. С. 190—200.

22 См.: Викторова В. Д. Сосновый остров — стоянка эпохи неолита и бронзы Среднего З а у р а л ь я / / СА. 1968. № 4. С. 165— 167.

В. М. М ОРОЗОВ, В. И. СТЕФ АНОВ Уральский университет

АМНЯ I - ДРЕВНЕЙШЕЕ ГОРОДИЩЕ СЕВЕРНОЙ ЕВРАЗИИ?

Предлагаемая статья посвящена уникальному памятнику — укрепленному поселению каменного века Амня I. Оно распо­ ложено в северотаежной подзоне, на правом берегу р. Амни, недалеко от впадения с левой стороны в Казым — правый при­ ток Оби в ее нижнем течении. Ближайшее селение — бывшая фактория Казымская культбаза, а ныне поселок оленеводов Казым — находится в 6 км к западу.

Памятник занимает подтреугольную площадку на мысовидном выступе боровой песчаной террасы, окруженном с трех сторон верховым болотом (рис. \А). Терраса, имеющая в д ан­ ном месте высоту 7—8 м, полого понижается к оконечности мыса, его северо-западный и южный склоны довольно крутые.

До реки 0,7 км на юго-запад. Терраса покрыта сосновым ле­ сом с примесью кедра, почвенный покров состоит из бруснич­ ника и лишайников. В рельефе поверхности хорошо выражены два поперечных рва, ограничивающих мыс со стороны берега, и восемь жилищных впадин (1—8), расположенных на обра­ зованных рвами площадках. Слабоизогнутый внутренний ров шириной более 3,5 м и глубиной около 1 м имеет длину 25—26 м. Внешний ров, протяженность которого около 55 м при ширине 2,5—5 м и глубине до 1,5 м, более сложной кон­ фигурации: он разомкнут в двух местах, а составляющие его отрезки образуют почти прямой угол, вдающийся в глубь террасы. Расстояние между концами рвов на северо-западном склоне мыса составляет 8 м, на южном склоне оно превышает 25 м и в средней части между рвами — почти 35 м. На огра­ ниченную ими подчетырехугольную площадку можно попасть по двум проходам: северному — шириной 2 м и восточному — шириной около 7 м. Второй из них являлся, по-видимому, ос­ новным.

Рис. 1. Городище Амия I:

А — план городища Амня I и поселения Амня II:

/ — жилищная впадина; 2 — ров; 3 — лесная тропа; 4 — траншея, шурф;

/5 — каменный инвентарь городища Амня I:

I, 2, 4, 6 — жилище 1, 3 — жилище 3, 5 — жилище 4, 7 — между жилищем 1 и постройкой 2 На первой от конца мыса площадке, имевшей подтреугольную форму, располагались три впадины (1—3), в том числе самая крупная на поселении впадина 1 — диаметром более 11 и глубиной до 1,4 м. На второй площадке зафиксировано пять жилищных впадин (4—8) круглой и округло-овальной формы, различавшихся своими размерами (от 3,5—4 до 10 м в поперечнике и до 1 м глубиной).

Интересно расположение впадины 8 и находящейся за пре­ делами укрепленной части поселения впадины 9: они как бы преграждают доступ к основному проходу через ров изнутри и снаружи (рис. 1Л, 2А). Ближе к внутреннему рву распола­ галась впадина 4, около южного склона находятся впадины 5 и 6, центральная часть второй площадки была, по-видимому, свободной от углубленных в землю объектов.

Еще одна впадина (10) находится рядом с укрепленным поселением— в 3 м к северу от северного прохода. Пожалуй, следует обратить внимание на одну особенность, отличавшую впадину 9 от прочих: она заросла багульником, тогда как во всех других растительный покров представлен ягелем и брус­ ничником. Кроме того, рядом с ней — с северной и восточной сторон — на поверхности видны небольшие мелкие углубления, характер которых неясен.

Общая площадь городища составляет около 1260 м2, в том числе первой площадки — не более 380 м2, второй — около 880 м2.

В 40 м к востоку от укрепленного поселения находится группа компактно расположенных впадин энеолитического по­ селка Амня II (рис. М ).

Городище Амня I исследовалось авторами в 1987— 1989 гг., вскрытая площадь составила почти 400 м2. В процессе раско­ пок была выявлена еще одна линия укреплений, по-видимому, самая ранняя на памятнике. От нее сохранился прямой попе­ речный ров (I), перерезавший мыс в 6,5 м к северо-востоку от впадины 1. Этот ров не имел никаких внешних признаков, так как был засыпан во время строительства новой оборони­ тельной системы, включавшей широкий и глубокий ров (II) и частокол из вкопанных вертикально бревен (рис. 2А).

Таким образом, рвы I и II не могли функционировать одно­ временно. Засыпанный ров в двух местах был прорезан (?) котлованами построек 2 и 3 (номера исследованных объектов соответствуют номерам впадин). Жилище 4 могло быть по­ строено одновременно или чуть позже жилища 1, но бесспорно то, что обе постройки функционировали в период существова­ ния ранней оборонительной системы (ров I).

И, наконец, через несколько веков после того, как горо­ дище Амня I перестало существовать, в образовавшейся над котлованом жилища 1 впадине было построено еще одно ж и ­ лое сооружение (рис. 2А), давшее оригинальный материал энеолитического облика (последняя четверть III — начало II тыс. до н.э.) К Других объектов, имеющих более поздний возраст, чем укрепленное поселение, в раскопе и рекогносци­ ровочных траншеях не обнаружено.

Обратимся к характеристике исследованных сооружений.

Жилище 1, с которого, вероятно, начинался поселок, нахо­ дилось на оконечности мыса. Оно имело прямоугольный кот­ лован размером в основании 6,8X 6,0—6,1 м, ориентированный по линии Ю З — СВ, т. е. по оси мыса. С учетом общего пони­ жения древней поверхности в юго-западную сторону высота северо-восточной стены котлована составляла не менее 1,6— 1,8 м, а юго-западной — около 1,2— 1,3 м. Размер котло­ вана в верхней части установить невозможно, так как на глу­ бину до 0,8— 1,1 м он разрушен во время строительства энео­ литического жилища 1А2. Поздний объект превосходил раннее жилище по площади основания (65 и 41 м2 соответственно), но имел меньшей глубины котлован. В разрезе (рис. ЗА) хо­ рошо видно, что дно котлована жилища 1А находится выше пола жилища 1 на 0,4—0,6 м. Вдоль стен котлована землян­ ки 1, кроме северо-восточной, зафиксирована канавка шириной 20—30 и глубиной около 20 см. В северном углу она неожи­ данно получила продолжение за пределы котлована — на 0,8 м в северном направлении. В середине трех стен прослежи­ вались вертикальные выемки, по-видимому, для опорных стол­ бов. В северо-восточной стене такая выемка имела вид подпрямоугольной ниши, но столбовых ям в ней или около нее не обнаружено. На полу жилища зафиксированы еще 2 ямки от столбов — около юго-западной и юго-восточной стен. О валь­ ная яма в южной половине постройки — размером 0,5X 0,7 м и глубиной 0,35 м — имела хозяйственное назначение.

В центральной части землянки расчищены остатки очага — кострища в виде углисто-золистого пятна овальной формы размером 1,2X1,6 м и толщиной до 25 см. Очаг, по-видимому, был сооружен на специальной площадке, возвышавшейся над полом на 20—30 см и впоследствии сильно разрушившейся.

Стены котлована были обшиты досками или жердями, на это указывают многочисленные остатки обгоревшей древесины и углистые полосы под стенами. Пол по крайней мере дважды посыпался охрой. Перекрытие держалось на опорных столбах, каким-то образом связанных в раму. Судя по направлению некоторых из сгоревших деталей кровли — от углов к центру, она была четырехскатной. В ее центре, очевидно, находилось дымоходное отверстие, одновременно использовавшееся для выхода наружу. Малое количество находок на полу землянки свидетельствует о том, что она периодически очищалась от бы­ товых остатков. Среди прочих находок, пожалуй, следует от­ метить 2 массивных шлифовальных камня, лежавших на полу в северном углу постройки.

Жилище 4, которое, как мы предполагаем, было построено в одно время или несколько позже первого, расположено за внутренним рвом на второй площадке (рис. 2А). Оно имело

–  –  –

прямоугольный котлован размером около 6X5,5 м в верхней части и 5,2 X 4,6 м в основании, глубиной 1,5— 1,7 м от древней поверхности (до 2 м от современной поверхности).

Длинными стенами котлован ориентирован в направлении СЗ — ЮВ (по­ перек оси мыса). Вдоль всех стен была выкопана канавка ши­ риной до 30 и глубиной до 15 см. В центральной части над лолом возвышался песчаный материковый останец прямоуголь­ ной формы размером 1,5Х0»8—0,9 м и высотой 20—25 см, ориентированный параллельно коротким стенам жилища. Око­ ло углов песчаного «стола» — на расстоянии 0,25—0,5 м от его основания — зафиксировано 5 столбовых ям глубиной 25—35 см. Две ямки от столбов расчищены около юго-восточ­ ной стены котлована и 2 — в канавке вдоль этой же стены.

Еще 2 столбовые ямки обнаружены около юго-западной стены.

Пол ровный, посыпан охрой.

Остатков очажных конструкций не обнаружено, но, судя по находкам мелких кальцинированных костей, очаг в жилище существовал. Скорее всего, он был сложен из камней и рас­ полагался на песчаном «столе» в центре постройки. Несколько камней, в том числе со следами термического воздействия, най­ дено на полу в разных местах жилища. Очажная площадка («стол»), вероятно, была обшита по периметру деревом, что предотвратило осыпание ее стенок. Жердями или плахами у к ­ реплялись стены котлована, а пол был покрыт деревянным настилом или устлан берестой.

Центральные столбы, как нам представляется, связывались вверху поперечинами в четырехугольную раму, на которую опирались бревна, жерди и доски покрытия. Нижним концом они упирались в землю на расстоянии около 1 м от верхних границ котлована. В профилях стен раскопа и разрезах ж и ­ лища остатки перекрытия обозначает тонкий охристо-углистый слой, начинающийся за пределами котлована и затем круто падающий вниз (рис. 4Б). Примечательно, что он лежит выше погребенной почвы на 15—20 см, т. е. на песчаном «выкиде»

из котлована. Кровля была четырехскатной и напоминала усе­ ченную пирамиду. Снаружи она, вероятно, дополнительно по­ крывалась дерном, мхом и засыпалась песком. В центре оста­ валось дымоходное отверстие, им же могли пользоваться для выхода наружу. В жилище 4 мог существовать и другой вы­ ход — через проделанное в кровле отверстие возле восточного угла. В верхних горизонтах в этом месте около котлована з а ­ фиксировано желобообразное углубление размером 1,2— 1,ЗХ X I, 7—0,8 м и глубиной от 0,3 до 0,5 м, подобное тем, какие обычно образуются в песчаном грунте перед входом в какоелибо помещение.

Находок на полу немного. В основном они концентриру­ ются в восточном углу — перед предполагаемым выходом и вокруг очажного «стола». Жилище, очевидно, регулярно очи­ щалось от бытового мусора, который выносили наружу и гдето выбрасывали, но не рядом, так как около постройки находки исключительно редки. Интересные результаты дал анализ рас­ пределения находок по глубинам: наблюдаются два уровня заметной концентрации вещественных остатков — нижний, соотРис. 4.

Городище Амня I:

А — основание жилища 3 и участок рва I; разрез; Б — основание и верх­ ние контуры котлована жилища 4; разрез; В — Каменный инвентарь ( / — между жилищем 3 и постройкой 2; 2, 3 — постройка 2; 4, 5 — жилище 3;

6—10 — жилище 4) ветствующий полу жилища, и верхний (на 30—40 см выше пола) — обрушившемуся перекрытию (кровле).

С юго-восточной стороны от жилища и около его восточного угла обнаружены три небольших и мелких углубления (воз­ можно, от столбов).

Завершая характеристику данного объекта, отметим, что все деревянные части его конструкции сгорели во время по­ жара, который, по-видимому, произошел уже после того, как жилище было оставлено его обитателями. На это указывают отсутствие целых или раздавленных глиняных сосудов, малое количество каменных орудий и просто крупных необработан­ ных камней. Последние в условиях острого дефицита камен­ ного сырья могли быть использованы для разных нужд (на­ пример, при устройстве очагов) в других объектах. В песчано­ углистой массе, заполнявшей основание котлована, иногда по­ падались обугленные жерди и плахи.

Одновременность жилища 4 и ранней оборонительной ли­ нии доказывается тем, что на полу жилища и на дне рва I най­ дены обломки одного сосуда (рис. 5-2).

Внутренняя линия укреплений. Подтреугольная площадка с одним расположенным на ней строением сначала была з а ­ щищена поперечным рвом I (землянка 4 находилась от него в (12 м к северо-востоку; рис. 2А ). Длина рва 23—24 м. Он, вероятно, не прерывался и практически на всем протяжении (исследовано почти 17,5 м) имел одинаковые параметры: ши­ рину 2,0—2,3 м по верху и 1,3— 1,5 м на дне при глубине от древней поверхности около 1,2 м. Дно ровное, плоское, стенки наклонные. Сам по себе этот ров не представлял непреодоли­ мого препятствия, и, вероятно, ранняя оборонительная система включала дополнительно какие-то деревянные конструкции (частокол, бревенчатую стену и т.п.), однако их следов в рас­ копе не обнаружено. Есть два обстоятельства, которые, как нам кажется, объясняют отсутствие следов деревянных стен.

Во-первых, они могли быть демонтированы за ненадобностью во время строительства новой оборонительной линии (о ней ниже).

Во-вторых, нужно учитывать сильную разрушенность верхних слоев на первой площадке городища в результате действий человека и природных факторов (склоновый сток, ветровой снос). Достаточно отметить, что погребенная почва на ней про­ слеживалась лишь местами, да и в этом случае иногда едва угадывалась.

Д ля прохода на внутреннюю площадку через ров могли перебросить простейший бревенчатый мост.

Спустя некоторое время была сооружена другая линия укреплений, состоявшая из поперечного рва (II) и бревенча­ того частокола. От первого рва она отнесена в сторону осно­ вания мыса на 4—5 м. Протяженность рва II 25—26 м, из них раскопано немногим более 4 м в его средней части. В пла­ не ров слегка изогнутый, врезан в материковый песок на глу­ бину до 1— 1,2 м и достигает в ширину 3,4—3,6 м (в основа­ нии). Простой подсчет показывает, что в процессе его строи­ тельства было выбрано и перемещено не менее 85 м3 песчаного грунта. Часть этого грунта использована для засыпки рва I, о чем свидетельствуют отсутствие следов естественного раз­ рушения его стен (в результате осыпания и оползания) и со­ став заполняющей ров массы (перемешанный песок с вклю­ чениями охры, угольков, подзола). Другая часть «выкида»

пошла на подсыпку основания частокола, канавка от которого зафиксирована на удалении 1,6— 1,8 м от внутреннего края рва.

У северного и южного краев площадки бревенчатая стена, по-видимому, спускалась в ров (рис. 2А). Частокольная ка­ навка, расчищенная в длину почти на 8 м, имела ширину от 18 до 36 см и глубину 40—60 см от погребенной почвы. В рас­ копанной части частокол не прерывался. Можно допустить, что проем в бревенчатой стене для прохода на внутреннюю площадку находился за границами раскопа. Наше предполо­ жение о том, что частокол мог окружать первую площадку по периметру, как будто не подтвердилось: в траншеях, про­ ложенных от жилища 1 в западную и южную стороны, никаких его признаков не обнаружено. Впрочем, частокол мог быть возведен на склонах или по основанию мыса.

Второй ров, как и первый, вероятно, преодолевался по про­ стейшему мостовому сооружению — деревянному прогону, пере­ брошенному с одной стороны на другую.

Жилище 3 (рис. 4А) имело котлован прямоугольной формы размером на дне 4,4 X 3,2—3,4 м и глубиной около 1 м, ори­ ентированный с СЗ на ЮВ. В центральной части постройки над полом возвышался на 0,4 м четырехугольный песчаный «стол» размером 1X0,8 м. По периметру котлован ограничен канавкой шириной 15—30 и глубиной до 25 см. С северо-за­ падной стороны к «столу» примыкала небольшая округлая яма (0,5X0,6 м) глубиной 15 см, заполненная песком с включе­ ниями охры. Около середины северо-западной стены котлована расчищено еще одно углубление — полуовальной формы раз­ мером около 0,6 X 0,4 м и глубиной более 30 см. Дно котлована посыпано охрой, причем особенно насыщены ей участки пола, прилегающие к песчаному «столу» с западной и южной стороны (на «столе» охры не было). Очаг в жилище не зафиксирован.

По-видимому, как и в жилище 4, он был сложен из камней и размещался на песчаном останце (среди находок из данной постройки есть целые камни и крупные обломки, а также каль­ цинированные кости). Немногочисленные фрагменты керамики и изделия из камня рассеяны на полу в западной и южной частях котлована, в северо-восточном секторе они единичны.

Кровля держалась на четырех угловых столбах, еще два столба находились в середине продольных стен. Опорные угло­ вые столбы, вероятно, были связаны в раму, к которой с че­ тырех сторон наклонно приставлялись деревянные части кров­ ли, сама же крыша была плоской.

Выход из жилища мог находиться в середине юго-восточной стены: в этом месте в верхних горизонтах отмечен углублен­ ный выступ, отходящий от котлована в сторону постройки 2.

Кроме того, для выхода могло использоваться дымоходное отверстие в крыше.

Судя по тому, что северо-восточная стена котлована прак­ тически полностью совпадает с внешней стенкой первого рва„ жилище 3 строилось в тот момент, когда ров еще не был пол­ ностью засыпан. Скорее всего, его строительство и демонтаж первой оборонительной системы происходили в одно время.

Постройка 2, расположенная в 5 м к ЮВ от третьего ж и ­ лища, исследована не полностью (рис. 2А). Очевидно, она имела близкую к прямоугольной форму и была ориентирована по линии СЗ — ЮВ (поперек мыса). Котлован шириной до 3,2 м и длиной не менее 4 м имел глубину около 0,6—0,7 м.

Его северо-восточная стена также совпадала с внешней стен­ кой рва, из чего следует, что постройка 2 возводилась в еще не засыпанном рву. Дно котлована неровное, посыпано охрой.

В центральной, несколько более углубленной части постройки находился открытый очаг — кострище. Столбовых ям в рас­ копанной части строения не обнаружено. Вдоль северо-вос­ точной стены расчищена канавка шириной 8— 10 и глубиной всего 5—8 см. Находок в данной постройке очень мало.

В траншею I (рис. 2А) вошел юго-восточный угол построй­ ки 8. Судя по зафиксированным остаткам, она имеет прямо­ угольной или квадратной формы котлован, глубиной от древ­ ней поверхности не менее 1,6— 1,65 м. Вдоль его стен выко­ пана канавка, пол посыпан охрой.

Внешняя линия укреплений, преграждавшая доступ на по­ селение с напольной стороны, исследована двумя траншеями, заложенными в районе восточного прохода. Удалось выяснить, что в данном месте ров действительно прерывается, а не засы­ пан во время строительства объектов 8 и 9. Ширина прохода не более 5,5 м. Ров III глубиной 1,1 — 1,2 м имел ширину в верх­ ней части около 2 м и на дне 1,65— 1,8 м. Стены его наклон­ ные, дно плоское, ровное (рис. 2Б). В нем найдено несколько фрагментов сосудов того же облика, что и в исследованных жилищах. Полученных данных, конечно, не достаточно для реконструкции внешней оборонительной линии. По-видимому, она включала бревенчатые стены (хотя их остатки в траншеях не прослеживались), каким-то образом, вероятно, перекрыва­ лись проходы. Не совсем понятной остается связь (?) рва и возможных деревянных конструкций с объектами 8 и 9. Не исключено, что последние, или одна из построек, являлись со­ ставной частью амнинской фортификации.

Несмотря на то, что внешняя линия укреплений отличается от внутренней по форме, размерам и устройству, представля­ ется возможным говорить об их одновременности и на этом основании характеризовать укрепленное поселение именно как двухплощадочное. Мы не исключаем, что ров I, а затем и ров II с соответствующими бревенчатыми конструкциями воз­ водились тогда, когда внешних защитных сооружений еще не было. И в этом случае некоторые из построек второй площадки какое-то время составляли неукрепленное селище. Однако, когда была построена система внешних укреплений, внутрен­ нюю не демонтировали, а, возможно, даж е перестроили, и д а­ л е е они продолжали функционировать синхронно. Рвы II и III преднамеренно не засыпались, они разрушались в резуль­ тате естественных причин. Независимо от того, имела место трансформация одноплощадочного городища в двухплощадоч­ ное или оно сразу задумывалось как двухплощадочное, сам чакт наличия столь совершенных оборонительных систем де­ лает этот памятник уникальным для своего времени3.

Основными типами жилых построек на Амне I, очевидно, являлись прямоугольные землянки (глубина котлована более 1,5 м; площадь от 23 до 45—50 м2; объекты 1, 4, 5, 7, 8, 9) и полуземлянки (0,6— 1 м от древней поверхности; площадь 12— 15 м2; объекты 2, 3, 6) с четырехскатной кровлей в виде усеченной пирамиды. В крыше имелось окно — дымоходное от­ верстие, им же пользовались для входа и выхода из землянки наружу. Конструкция небольших построек, возможно, несколько отличалась от устройства подземных жилищ. В центре строе­ ний на специальной площадке — «столе» располагался очаг, вероятно, сложенный из камней (или обложенный ими). Дно котлованов ограничено по периметру канавками. Их назна­ чение не вполне ясно, но они определенно не дренажные. Ско­ рее всего, в канавки опускалось основание деревянной об­ шивки стен.

Все постройки носили стационарный характер.

Трудно сказать, как долго существовало поселение Амня I.

Мы полагаем, что этот период был достаточно продолжитель­ ным, свидетельством тому являются следующие факты и со­ ображения. Первоначальная планировочная схема поселения со временем была изменена. За счет переноса системы защит­ ных сооружений в глубь берега произошло увеличение мысовой части поселка, а на прирезанной площади были возведены постройки 2 и 3. Они, бесспорно, являются поздними объек­ тами по отношению к жилищу 1, и вместе с ним образуют единый архитектурный комплекс. О возможности частичной синхронизации построек 1, 2 и 3 говорит и сходство найден­ ного в них каменного и глиняного инвентаря, деталей интерьера и др. Вряд ли строительство глубоких жилищ и мощных обо­ ронительных сооружений за короткий срок под силу малочис­ ленному коллективу. Из этого следует, что на поселении про­ живало достаточно много людей и одновременно функциони­ ровало несколько домов.

Оригинален и вещевой материал поселения Амня I. Беэучета находок из энеолитического жилища 1А4 амнинская кол­ лекция включает более 520 ед. каменного инвентаря, 426 ф раг­ ментов керамики и несколько десятков мелких кальцинирован­ ных костей. Из числа последних удалось определить одну кость северного оленя (жилище 3) и также по одной кости лося и бобра (постройка 2) 5. На первой площадке городища инвентарь происходит в основном из заполнения котлованов, и межжилищного пространства. На полу всех исследованных объектов находок было немного, исключение составляет ж и ­ лище 4 (более 200 ед.).

Керамика. Коллекция представлена мелкими фрагментами:

30—34 сосудов, целых экземпляров нет, немногочисленны и крупные обломки. Комплекс производит впечатление неодно­ родного — и по форме, и по орнаментации, и по технологиче­ ским характеристикам6. В большинстве своем посуда изго­ товлена из плохо сортированной (или даж е несортированной) ожелезненной глины с добавками тонкой органики, дресвы или дробленой породы и редко — шамота. Другая, меньшая часть сосудов сделана из хорошо сортированной глины с примесью шамота, органики и дресвы. Обжиг посуды этой группы был более продолжительным. Емкости формовали из жгутов спо­ собом внутреннего подлепа, наружная поверхность покрыва­ лась тонким слоем отмученной глины и потом заглаж ивалась, внутренняя поверхность стенок сосудов замыта влажным м яг­ ким предметом.

Основу керамического комплекса составляют сосуды сред­ них размеров (диаметр устья до 20—26 см) закрытой баноч­ ной формы (80—83 %) с рельефным утолщением — наплывом на внутренней стороне стенок под венчиком (более 80 %) и плоским дном (72—73 % от общего количества сосудов). Н а ­ ряду с ними в коллекции есть экземпляры с вертикальными стенками без наплывов, круглодонные. Показательно, что об­ ломки плоских днищ найдены во всех исследованных объектах городища (рис. 5 -//, 14, 15; 6-5, 11, 22). Д л я сравнения у к а ­ жем, что все 18 сосудов из жилища ІА имеют круглое дно.

Более чем у половины плоскодонных сосудов стенки переходят в дно через прогиб, а в нескольких случаях — и через свое­ образный бортик (рис. 5-/7, 15). У прочих экземпляров пере­ ход стенок ко дну плавный (рис. 5-14; 6-7).

Некоторые из способов конструирования нижней и верхней части сосудов (по И. Г. Глушкову) приведены на рис. 7. Н а ­ плывы также неодинаковы: преобладают массивные оттяну­ тые вниз (рис. 5-1, 7) и массивные короткие, расположенные близко к краю (5-2; 6-1, 4, 18). Есть наплывы с ребром (рис. 6-/0) и без него, довольно много сосудов с плавно очер­ ченными наплывами (5-0; 6-3, 24). Примерно поровну пред­ ставлены сосуды с прямым и волнистым венчиком (рис. 5-/, 2,

Рис. 5. Городище Амия I: керамика из жилищ а 4

4, 5). Обломки оригинального сосуда найдены в постройке 2:

он имеет постепенно утолщающиеся кверху стенки и очень широкий (до 2 см) плоский венчик (рис. 6-12). В основном же для амнинской посуды характерен округлый и уплощенный срез венчика.

Большинство сосудов ( 8 5 % ) орнаментировано. іУзорами покрывались верхняя половина или 2/3 тулова сосуда, в придон­ ной зоне орнамент редок. Венчик украшен всего в 4—5 случаях (рис. 5-5, 7; 6-12, 27). 11 сосудов имеют орнамент на внутренней поверхности стенок — в зоне под венчиком (из них 10 — с наплывами). В коллекции имеются обломки двух банок с орнаментированным плоским дном (рис. Ъ-11\ б-22).

Какой-то жесткой связи между декором и морфологическими или технологическими особенностями той или иной группы посуды в амнинском комплексе нет. Но, похоже, такая связь существует между орнаментами и способами их исполнения.

Из общего числа амнинской керамики 22 сосуда украшенье с помощью гребенчатого штампа. Гребенчатую керамику ха­ рактеризуют простые композиции, состоящие из горизонталь

–  –  –

ных линий (рис. 6-3, 16, 19), поясов наклонных (6-24) или вер­ тикальных (6-6) отпечатков штампа, елочных узоров (5-4, 5).

Мотив горизонтальных гребенчатых линий, по-видимому, является ведущим в данной группе. Только один сосуд (из ж и ­ л ищ а 3; рис. 6-25) украшен поясами шагающей гребенки, по остальным признакам он «не выбивается» из комплекса.

Другую группу составляют сосуды (8—9 экз.), орнаменти­ рованные в прочерченной или прочерченно-накольчатой тех­ нике. Орнамент на них, построенный на сочетании горизонталь^ ных и вертикальных зон, более разреженный и обязательно включает геометрические мотивы: вертикальные колонки-ле­ сенки (рис. 5-2, 10, 6-/7, 23) или вытянутые заштрихованные треугольники (5-/?; 7А-3). В ряде случаев геометрические.фигуры разделены вертикальными зигзаговыми линиями (рис. 5-7) или обрамлены «бахромой» из наколов (7А-3). Вер­ тикальные колонки имеют штриховку из прочерченных линий (рис. 6-23), наколов (5-/0) и только в одном случае — из от­ тисков гребенчатого штампа (6-/7). Тулово некоторых сосу­ дов, по-видимому, украшено горизонтальными прямыми и вол­ нистыми прочерченными линиями (рис. 5-9; 6-27, 28). По край­ ней мере, на двух сосудах этой группы отмечено использование отступающе-накольчатой техники (рис. 5-5, 2; в последнем случае более похожей на ложношнуровую).

Амнинскую керамику обеих групп объединяет присутствие в орнаменте ямочных вдавлений (21—22 сосуда). Расположен­ ные в зоне под венчиком, они различаются по размерам (от очень маленьких и глубоких, как на рис. 5-2, до крупных) и форме (круглые, овальные, подтреугольные). На сосуде с прочерченно-накольчатым орнаментом ямками иногда обозначены углы геометрических фигур (рис. 5-2, 7), на одном из сосудов гребенчатой группы они расположены в шахматном порядке (6- 12).

Керамический комплекс включает также три сосуда без орнамента (рис. 6-/) и еще один только с пояском ямочных вдавлений в верхней части стенок.

Завершая характеристику керамики укрепленного поселе­ ния Амня I, обратим внимание на следующую деталь: у сосу­ дов разных групп в ряде случаев одинаково орнаментированы наплывы (см., напр., рис. 5-5, 7; 6-5, 15 и др.). Еще раз под­ черкнем: жесткой зависимости между технологией изготовле­ ния, морфологическими особенностями и орнаментацией сосу­ дов как будто нет. В каждой из выделенных по составу орна­ ментальных мотивов и способам их исполнения групп амнинской керамики есть посуда, сделанная из формовочных масс разной рецептуры, плоско- и круглодонных закрытых форм, с наплывами и без них и т. д. И прочерченно-накольчатая, и гребенчатая керамика залегала в одинаковых условиях, в том числе на дне раскопанных объектов. При этом, однако, на первой площадке городища прочерченно-накольчатая керамика представлена редкими фрагментами, тогда как в жилище 4 из 8 (9) сосудов только 3 орнаментированы гребенчатым штампологическая характеристика каменного u h k e h ia pc j ю родищ л Ти

–  –  –

–  –  –

-

–  –  –

ГО :

;

–  –  –

!

–  –  –

—1

РТЩЕПЫ С РЕЗЦОВ СКОЛАМИ

–  –  –

^

–  –  –

!

–  –  –

;

Ц,^ ^

–  –  –

! J~) сего

В :

пом. В шурфе около впадины 7 и во внешнем рву найдены обломки сосудов обеих групп (рис. 7А-У, 3).

Каменный инвентарь включает 524 предмета, принадлеж­ ность которых к периоду функционирования объектов укреп­ ленного поселения Амня I не вызывает у нас сомнения. Повидимому, к данному комплексу следовало бы отнести какуюто часть предметов из камня (кварцевых отщепов и орудий, абразивных инструментов и др.), найденных в заполнении кот­ лована постройки 1А 7, однако мы не стали этого делать во избежание возможных искажений. Исключение составили 7 шлифованных наконечников стрел, аналогичных найденным на дне жилищ 1, 2 и 4 и явно чужеродных в энеолитическом комплексе находок.

Описание каменного инвентаря Амни I дается суммарно,

-его типологическая характеристика и распределение по объек­ там представлены в т а б л и ц е 8.

В качестве источников сырья жителями городища, вероятно, использовались открытые выходы камня. На данной терри­ тории они представлены в виде галечников, расположенных на бечевниках по берегам рек и озер. Спектр пород в этих отло­ жениях обычно очень широк. Следует отметить, что в настоя­ щее время в непосредственной близости от городища Амня I сколько-нибудь значительные галечные россыпи нами не обна­ ружены.

В материалах с Амни I преобладают предметы из кварца, довольно много изделий из мягких пород — сланцев, опоки и лишь отдельные орудия выполнены из кремнистых пород.

Технику ріасщеплния характеризуют расколотые галъки (47 экз.) и ядрища (11 экз.: нуклеусы, пренуклеус, нуклевидный кусок). Оптимальную форму нуклеусов, технику скола и качество получаемых заготовок предопределяло используемое сырье. Так, для кварцевых нуклеусов (4 экз.; рис. 8-19, 21), предназначенных преимущественно для получения пластинча­ тых заготовок, характерны подчетырехугольная форма и одна ударная площадка. Их размеры невелики (высота до 35 мм).

О предварительном оформлении свидетельствуют наличие у трех экземпляров подработки контрфронта поперечными ско­ лами и фасетирование ударных площадок. Снятие заготовок осуществлялось по одной фронтальной плоскости с использо­ ванием контрударной техники скола (на что указывает заби­ тость кромки ударной площадки и основания).

В коллекции имеется также скол с рабочей поверхности наковальни и серия из 5 отбойников. Из них только один це­ лый (рис. 8-23), остальные сильно сработаны и фрагментиро­ ваны. Заготовками служили кварцевые гальки овальной или подпрямоугольной формы. В работе участвовали оба торца и прилегающие к ним боковые плоскости.

5 нуклеусов (4 призматических, 1 конусовидный; рис. 8-20,

22) изготовлены на гальках кремнистых пород. Их высота д о 30 мм. Все нуклеусы одноплощадочные, ударные площадки прямые, подработаны по краю мелкими сколами. Снятие пла­ стин осуществлялось не более чем по 1 периметра.

/2

Рис. 8. Городище Амия I: каменный инвентарь

В комплексе преобладают отщепы (254 экз., в том числе 6 пластинчатых). 224 предмета выполнены из кварца. Боль­ шинство отщепов мелкие (10—30 мм в поперечнике), лишь отдельные экземпляры более крупных размеров.

Пластин без ретуши 14 (12 из кварца; рис. 8-1—5), из них 2 целые, остальные представлены проксимальными (8) и дистальными (4) сегментами. Ширина пластин от 7 до 14 мм, толщина 4—7 мм, длина целых экземпляров 33 и 36 мм. К в а р ­ цевые пластины треугольного сечения, кремневые пластинки многогранные. Последние представлены дистальными сегмен­ тами (ныряющее окончание) шириной 5—6 мм.

Соотношение орудий на отщепах и пластинах 2 9 :6.

Орудия на пластинах. Из медиальных частей пластин изго­ товлены 4 вкладыша составных орудий (рис. 8-6—9). М ате­ р и а л — кремнистые породы. Размеры варьируют от 1 1X 5X 2 до 23X4X 1 мм. У двух притуплены концы: ретушь нанесена по двум концам с брюшка и по одному со спинки. На про­ дольных краях вкладышей фиксируется мелкая ретушь ути­ лизации по спинке (3 ед.) и брюшку (1 ед.). У одного в к л а ­ дыша продольный край притуплен крутой ретушью.

Острие. Сохранился только рабочий участок размером •6X4X2 мм. Примыкающие к ж алу стороны обработаны кру­ той, мелкофасеточной дорсальной ретушью.

Угловой резчик. Изготовлен на проксимальном сегменте кварцевой пластинки размером 15X 16X 4 мм (рис. 8-10).

Орудия на отщепах. Долотовидные изделия — 20 экз.

{рис. 8-16—18), из них на кварцевых о тщ еп ах— 17, на рас­ колотых гальках — 3. Форма орудий преимущественно подпрямоугольная, размеры от 16X 12X 5 до 43Х 13Х Ю мм. 15 из­ делий имеют по одному концевому лезвию, 3 — по два кон­ цевых и 1 — боковое и концевое. Лезвия оформлены одно- или двусторонними уплощающими сколами. Кроме того, у одного долота продольные стороны подработаны вентральными крае­ выми сколами, а у второго — резцовым сколом.

Отщепы с резцовыми сколами (7 экз., все кварцевые;

рис. 8-12—15). Их размеры варьируют от 1 5 X 9X 4 до 3 5 Х 3 0 Х X I мм. В двух случаях резцовый скол пущен по одной из сто­ рон с дистального конца, остальные можно отнести к типу поперечных. Угловая резцовая кромка неровная, ее ширина от 3 до 8 мм. Один из предметов представляет собой многофа­ сеточный поперечный резец.

Отщепов с краевой ретушью 4, все кварцевые. Размеры — fr 10X18X15 до 38X 45X 14 мм. Ретушь во всех случаях кру­ тая краевая по спинке, расположена на одной продольной сто­ роне (2 экз.) или округляет конец (2 экз.).

Острие (28X20X11 мм; рис. 8-11). В работе использовался острый выступ. Сработанность незначительная, мелкая ретушь утилизации фиксируется только на кончике жала.

О высоком уровне развития техники шлифовки камня сви­ детельствует большая группа изделий, включающая наконеч­ ники стрел, ножи, тесла, сколы и отщепы с частично или пол­ ностью зашлифованной спинкой, абразивные инструменты, а также серия заготовок со следами шлифовки и пиления.

Наконечники стрел. Наиболее многочисленны иволистные (20 экз., из них 6 целых, остальные представлены фрагмен­ тами; рис. 1Б-2—4, 6, 7; ЗБ; 4В-2, 4—8). Длина целых экзем­ пляров 53— 102 мм. Тело наконечников полностью зашлифо­ вано. Насад имеет овальную или подтреугольную форму и слегка уплощен. Поперечное сечение овальное, ромбовидное или шестигранное. На 3 экз. по следам сработанности отме­ чается их вторичное использование в качестве провертываю­ щих орудий (сверла по керамике, проколки-провертки по шку­ ре?). Вторая группа — игловидные наконечники (2 экз.;

рис. 4В-1, 3) также полностью зашлифованы. Оба фрагменти­ рованы (отсутствует насад), сечение четырехгранное и ром­ бовидное. Размер более крупного 6 6 X 8 X 6 мм.

Ножи (2 экз.; рис. 1Б-1\ 8-24) выполнены на сланцевых плитках путем их шлифовки. Оба трапециевидной формы, тре­ угольного поперечного сечения. Р а зм е р ы — 117X42X12 и 60 X 3 5 X 9 мм. Лезвия прямые, углы слегка скруглены. Заточка лезвия односторонняя в виде узкой (3 мм) и более широкой (от 14 до 21 мм) фаски.

Тесла — 4 экз. Д ва орудия — клиновидное (рис. 7В-1Г 33X 17X 14 мм) и подтреугольное (рис. 7В-2; 35Х19Х Ю мм), полностью зашлифованы. Лезвия прямые, углы скруглены. Два других (одно представлено фрагментом лезвия) выполнены в технике двусторонней оббивки с дальнейшим оформлением рабочей части шлифовкой. Размер целого экземпляра 126Х Х 3 6 Х 1 7 мм. Лезвие зашлифовано с двух сторон, на его вы­ пуклой стороне по кромке снята фаска (2 мм; рис. 1-5).

Абразивные инструменты (21 экз.) образуют довольно пред­ ставительную группу, состоящую из оселков и небольших пли­ ток (12 экз.; рис. 4В-10), шлифовальных камней, плит и их обломков (9 экз.; рис. 7В-3). Размеры оселков от 33X 30X 12 до 127X28X10 мм, шлифовальных камней — от 99X 69X 16 до 260X200X180 мм. В качестве рабочих использовались широ­ кие плоскости, а на камнях — боковые стороны. Многие оселки и шлифовальные плиты сильно сработаны.

В особую группу выделены 6 изделий неясного функцио­ нального назначения. В их числе 4 экз.— плитки со следами частичной пришлифовки плоскостей, предположительно, загбтовки шлифованных орудий. Еще два предмета помимо абра­ зивного воздействия несут на себе следы надпилов на конце (1 экз.; рис. 4В-9) и в центральной части (1 экз.).

Заверш ая характеристику каменного инвентаря городища Амня I, отметим широкое использование кварцевого сырья и применяемую к нему контрударную технику скола; высокую степень развития абразивной обработки камня (и, вероятно, кости т о ж е ); многочисленность долотовидных инструментов, как шлифованных, так и кварцевых; морфологическую невыраженность (в целом) орудий в составе кварцевого комплекса.

Обращает на себя внимание сохранение вкладышевой техники и связанного с ней призматического расщепления.

Аналогичные амнинским материалы получены на поселении Кирип-Вис-Юган 2, расположенном в 3,5 км южнее горо­ дища на одноименном притоке р. Амни. Здесь В. М. Морозо­ вым была раскопана квадратная глубокая полуземлянка пло­ щадью около 25 м2 с очажным «столом» в центре и канавками вдоль стен. В ней найдены обломки 4 сосудов с прочерченным и накольчатым орнаментом (рис. 7А-4—5), шлифованные нож, тесло, долотце, а также орудия из кварца.

Кроме описанного поселения в правобережной части об­ ского бассейна не известны другие памятники, имеющие куль­ турное сходство с Амней I. При этом, правда, нужно учиты­ вать крайне неудовлетворительную археологическую изучен­ ность северотаежного Приобья, где каждый новый исследован­ ный памятник, особенно ранних периодов, становится событием.

В бассейне Северной Сосьвы Амне I и Кирип-Вис-Югану 2 соответствуют комплексы так называемого кошкинского типа (Сартынья I, Хулюм-сунт) 9. Своеобразие керамики кошкин­ ского типа, кстати тоже немногочисленной, определяют: плоскодонность, мощные наплывы на внутренней стороне венчика,, разреженность узоров, геометрические мотивы, прочерченная и накольчатая техника орнаментации 10, т. е. все те признаки, которые отличают вторую группу посуды Амни I. Е. А. В а ­ сильев предполагает, что данный культурный тип сформиро­ вался еще в неолите и существовал в энеолитический период (первая половина — середина III тыс. до н. э. 1 или середина — вторая половина III тыс. до н.э.12). Происхождение комплексов кошкинского типа связано с миграциями населения из Сред­ него Зауралья в Приполярное Зауралье, где оно сосущество­ вало с носителями керамики северо-сосьвинского типа 13.

Отмечая сходство материалов Амни I и Сартыньи I и р а з­ деляя в основном интерпретацию Е. А. Васильевым своеобраз­ ной группы памятников кошкинского типа, мы не можем при­ знать удачным употребление термина «кошкинский» для ее обозначения, так как для большинства археологов это н азва­ ние сейчас ассоциируется с древностями лесного З а урал ья пе­ риода раннего неолита (V тыс. до н. э.) 14. На наш взгляд, северные памятники с гораздо большим основанием следует сопоставлять не с кошкинской, а с боборыкинской зауральской культурой IV тыс. до н. э.15 В частности, керамику Амни I и боборыкинских поселений Боборыкино II, ЮАО — участок XII,.

XV, Ташково I и других объединяет сходство форм и морфо­ логических деталей (плоскодонные закрытые банки наряду с круглодонными емкостями, волнистый и прямой венчик, на­ плывы, прогиб стенок и характерный бортик у дна), принципы построения узоров, геометрические композиции, прочерченная и накольчатая техника орнаментации. Однако для боборыкин­ ской культуры в целом не характерна керамика с гребенчатой орнаментацией, композициями из горизонтальных линий, елочпых мотивов, ямочных вдавлений, не так велик удельный вес лосуды с наплывами, а последние не столь разнообразны, как л а Амне I.

Гребенчатый компонент в керамике Амни I идентифициро­ вать труднее. Принято считать (и, в общем-то, справедливо), что именно гребенчатая орнаментальная традиция характери­ зует западносибирский неолит и энеолит 16. С появлением но­ вых материалов (Чес-тый-яг, Барсова Гора 11/8, Сартынья I, Амня I, Кирип-Вис-Юган 2 и др.), «не вписывающихся» в преж­ ние схемы, стало ясно, что этно- и культурогенетические про­ цессы в таежной зоне Западной Сибири протекали также сложло и динамично, как и в более южных областях. И все же гребенчатые узоры в сочетании с ямочными вдавлениями на лротяжении многих веков и даже тысячелетий действительно определяли декоративные особенности посуды лесных племен.

Уже поэтому гребенчатый компонент Амни I можно связывать с лесными культурами. Другой вопрос — какими?

Думается, ответить на него невозможно, так как источников а я база средне- и нижнеобского неолита еще только форми­ руется. С другой стороны, гребенчатый комплекс амнинской керамики фрагментарен и не содержит выразительных форм.

Заметим, что в Нижнем Притоболье орнаментация сосудов горизонтальными параллельными линиями, выполненными уз­ ким мелкозубчатым штампом (рис. 6-3, 12, 15, 16, 19* и др.)»

лолучила распространение в переходное время от неолита к энеолиту (в комплексах постсосновоостровского облика типа Гилево VIII 17). Однако ни для сосновоостровской, ни для энеолитической (шапкульского, липчинского и прочих типов) ниж­ нетобольской керамики совершенно не типичны плоскодонные формы и наплывы на внутренней стороне стенок. Мощные от­ тянутые вниз наплывы амнинских сосудов аналогичны наплы­ вам на посуде козловского и полуденского типов зауральского неолита. Такой индикаторный для заключительного этапа нео­ лита лесного Зауралья и Нижнего Притоболья технический прием, как шагающая гребенка, в керамическом комплексе поселения Амня I представлен только однажды. И, наконец, в энеолите Приказымья гребенчатая техника орнаментации в сочетании с ямочными вдавлениями является господствующей (жилище ІА Амни I, Каксинская Гора III, Амня II; на послед­ нем поселении все найденные в жилище 1 сосуды орнаменти­ рованы шагающей гребенкой). Сказанное в полной мере отно­ сится к энеолитическим комплексам всего северотаежного Приобья.

Таким образом, гребенчатая и прочерченно-накольчатая ке­ рамика укрепленного поселения Амня I представляется нам оригинальным, не имеющим прямых соответствий в неолите и энеолите Западной Сибири комплексом, сочетающим разнокультурные, архаические и хронологически поздние черты. Б о ­ лее или менее ясен один из его компонентов: он бесспорно»

южного происхождения и связан с кошкинской или боборыкинской (второй вариант кажется нам более предпочтительным) культурой Среднего Зауралья и Нижнего Притоболья. Обе* эти культуры в свою очередь обнаруживают сходство с поздне­ неолитическими культурами Казахстанского Притоболья, степ­ ного Поволжья и Северного Прикаспия 18. Южный компонент в материалах северотаежных памятников проявляется в сильно* деформированном виде, что, вероятно, обусловлено продолжи­ тельным взаимодействием мигрантов и их потомков с абори­ генным населением лесной зоны.

В отличие от керамики каменный инвентарь Амни I имеет вполне «таежный приобский» облик. Шлифованные ножи, тес­ ла, наконечники стрел, абразивные инструменты, подобные амнинским, известны на поселениях неолита и, в значительно­ меньшей степени, энеолита Нижнего и Среднего Приобья (Честый-яг, Сартынья I, Хулюм-сунт, Геологическое VII, Сумпанья IV, Барсова Гора 11/8 и др.) 19. Техника шлифовки камня получила в северотаежной подзоне очень широкое распростра­ нение, причем именно в период позднего неолита 20. Отщеповая техника и высокий удельный вес кварцевых изделий в составе инвентаря также характеризуют каменную индустрию позднегонеолита-энеолита данной территории. По типологическому на­ бору амнинская коллекция не имеет существенных отличий от известных комплексов позднего неолита (к сожалению, посследние практически не известны широкому кругу специалис­ тов).

Впрочем, есть одна особенность, отличающая инвентарь.

Амни I: она заключается в сохранении вкладышевой техники (микропластины, призматические и конусовидные нуклеусы).

Насколько можно судить по археологической литературе,, в конце неолита микропластины в том или ином количестве (не более 7— 10 %) постоянно встречаются только на поселе­ ниях боборыкинской культуры 21. По мнению В. Т. Ковалевой,, микролитичность и архаичность некоторых типов орудий явл я­ ется характерным признаком боборыкинской каменной инду­ стрии22. Таким образом, при всей непохожести каменного ин­ вентаря Амни I и боборыкинских поселений их объединяет при­ сутствие в комплексах вкладышей. Мы затрудняемся д а т ь оценку этому факту, но игнорировать его, видимо, нельзя.

Интересно, что амнинско-боборыкинские параллели просле­ живаются не только в керамике, но и в домостроительстве.

Общими чертами архитектуры жилых построек Амни I, КирипВис-Югана 2 и поселений боборыкинской культуры являются:

прямоугольная и квадратная форма котлованов, их небольшая площадь (25—55 м2), преимущественное расположение очагов в центре помещения, наличие материковых «столов». При этом,, правда, жилища северотаежных поселений более глубокие (зем­ лянки и глубокие полуземлянки), тогда как боборыкинские строения углублены в землю на 0,5— 1 м 23. По мнению многих исследователей-археологов и этнографов, землянки наряду с легкими наземными постройками являются древнейшим ти­ пом жилища населения лесной полосы Западной Сибири. Сфор­ мулированный в свое время 3. П. Соколовой тезис о постепен­ ном — от неолита до конца I тыс. н. э.— уменьшении площади жилищ и поднятии их на поверхность получил в последние годы многочисленные подтверждения 24. В настоящее время землянки-подземные дома рассматривают как стадиальное явле­ ние для неолита, а для других эпох они — скорее исключение, чем правил о25.

Как нам кажется, анализ амнинских материалов дает осно­ вание отнести укрепленное поселение к концу неолитической эпохи. Хронологическое положение этого памятника устанав­ ливается в достаточно широком интервале: последняя треть IV — первая треть III тыс. до н.э. О более точной его позиции в системе временных координат сейчас говорить не приходится.

Напомним, что верхнюю дату Амни I ограничивает комплекс культурных остатков из энеолитического жилища 1А, перекры­ вающего котлован жилища 1 укрепленного поселения.

Отмечаемое сходство основных категорий инвентаря посе­ лений Амня I, Кирип-Вис-Юган 2 и Сартынья I предполагает их культурную и хронологическую близость (не обязательно синхронизацию). Несоответствие в определении их временных границ (последняя треть IV — первая треть III тыс. до н.э.

и середина — вторая половина III тыс. до н.э.) 26 устраняется, если, в связи с удревнением кошкинских и боборыкинских м а­ териалов Зауралья (V — IV тыс. до н.э.), пересмотреть дати­ ровку кошкинских памятников бассейна Северной Сосьвы. Тем более, что Е. А. Васильев относит формирование комплексов кошкинского и северо-сосьвинского типов к неолиту27.

Думается, поселения Сартынья I, Хулюм-сунт, Амня I и Кирип-Вис-Юган 2 можно объединить в рамках оригинального культурного образования, своим происхождением обязанного — прямо или опосредованно — миграциям в северные районы групп зауральского населения (скорее, боборыкинской культу­ ры, чем кошкинской). Новые природные условия и связанные с ними изменения в хозяйстве, взаимодействие с аборигенами лесной зоны обусловили трансформацию культуры мигрантов, но многие ее традиционные черты сохранились. Уместно на­ помнить в этой связи, что и в Среднем Зауралье население боборыкинской культуры существовало достаточно изолиро­ ванно и на протяжении длительного времени сохраняло свою самобытность28.

Вряд ли можно сейчас объяснить причины появления в северо-таежном Приобье в конце каменного века мысового двух­ площадочного городища Амня I — единственного в своем роде памятника, не имеющего аналогов не только в Западной Сиби­ ри или на Урале, но, похоже, и на всей территории северной Евразии (скорее всего, они лежат в области специфических этнических свойств). Неясно, заимствована ли идея фортифи­ кационного строительства (в Зауралье и Приуралье на неко­ торых неолитических поселениях обнаружены следы простей­ ших укреплений в виде бревенчатых стен, например, на Полуденке I) или это самостоятельное изобретение. Ближайшие синхронные или более ранние мысовые городища известны в Молдавии и на Украине в культуре Триполье-Кукутени. В Сред­ ней Азии и на Кавказе в это время существовали укрепления иного типа 29. В лесной полосе Западной Сибири мысовые горо­ дища вновь появляются и получают распространение только спустя два тысячелетия — в конце бронзового и в раннем ж е ­ лезном веке.

1 См.: Морозов В. М., Стефанов В. И. Исследование в бассейне реки Казым /7 Археологические открытия У рала и П оволж ья. Сыктывкар, 1989;

Стефанов В. И., Морозов В. М. Энеолитический памятник в бассейне р. К а ­ зым // Проблемы финно-угорской археологии. Сыктывкар, 1992.

2 См.: Стефанов В. И., Морозов В. М. Энеолитический памятник...

3 См.: Борзунов В. А., Новиченков H. Н. Ранние укрепленные поселе­ ния финно-угров Урала // М атериальная культура древнего населения У рала и Западной Сибири. Свердловск, 1988; Борзунов В. А. Укрепленные поселе­ ния Западной Сибири каменного, бронзового и первой половины раннего железного века //О черки по этнокультурной истории Сибири. Томск, 1993.Т. 1.

4 См.: Стефанов В. И., Морозов В. М. Энеолитический памятник...

5 Заключение сотрудника И нститута экологии растений и ж ивотных УрО РАН П. А. Косинцева.

6 Предварительный технологический анализ амнинской керамики сделан И. Г. Глушковым (Тобольский пединститут).

7 См.: Стефанов В. И., Морозов В. М. Энеолитический памятник...

8 Авторы выраж аю т искреннюю признательность сотрудникам л а б о р а­ тории археологических исследований Уральского университета А. А. П ого­ дину, обработавш ему и описавшему коллекцию каменных изделий Амни I, и Л. Л. Косинской за ценные консультации.

9 См.: Васильев Е. А. Поздний неолит Н ижнего П риобья // Задачи со­ ветской археологии в свете решений XXVII съезда КПСС: Тез. докл. Всесоюз. археол. конф. (Суздаль, 1987). М., 1987; Он же. Энеолит и ранний бронзовый век средне- и северотаежного Приобья: Автореф. дис.... канд.

ист. наук. М., 1989.

1 См.: Васильев Е. А. Энеолит и ранний бронзовый век... С.

0 10, И.

1 См.: Васильев Е. А. Поздний неолит Н ижнего Приобья... С. 59, 60.

1 См.: Васильев Е. А. Энеолит и ранний бронзовый век... С. 11.

1 См.: Там же. С. 11, 12.

1 См.: Ковалева В. Т. Неолит Среднего Зауралья: Учеб. пособие по спецкурсу. Свердловск, 1989; Она же. Некоторые дискуссионные проблемы в изучении раннего неолита лесного З а у р ал ь я // Проблемы изучения раннего неолита лесной полосы европейской части СССР. И жевск, 1988.

1 См.: Ковалева В. Т. Неолит Среднего Зауралья. С. 48—59; Она же.

Боборыкинская культура: (Итоги и зу ч ен и я)/ / Проблемы урало-сибирской археологии. Свердловск, 1986.

1 См.: Чернецов В. Н. Д ревняя история Нижнего П р и о б ь я / / МИА.

1953. № 35. С. 24, 56; Косарев М. Ф. Бронзовый век Западной Сибири. М.,

1981. С. 22.

17 См.: Дрябина J1.A., Пархимович С. Ю. Поселение Гилево V I I I / / Неолитические памятники Урала. Свердловск, 1991.

1 См.:

8 Ковалева В. Т. Неолит Среднего Зауралья...; Логвин В. Й.

Каменный век К азахстанского Притоболья: Учеб. пособие по спецкурсу.

Алма-Ата, 1991; Васильев И. Бм Выборнов А. А. Неолит П оволжья: (степь и лесостепь): Учеб. пособие к спецкурсу. Куйбышев, 1988.

19 См.: Чернецов В. Н. Древняя история Нижнего Приобья; Стар­ ков В. Ф. М езолит и неолит лесного Зауралья. М., 1980. С. 142— 145; Он ж е.

Неолитические памятники Нижнего Приобья // Памятники древнейшей исто­ рии Евразии. М., 1975. С. 154, 155.

20 См.: Старков В. Ф. Мезолит и неолит лесного Зауралья. С. 140.

2 См.: Ковалева В. Т. Боборыкинская культура... С. 24; Она же. Неолит Среднего Зауралья. С. 55, 59.

22 См.: Ковалева В. Т. Неолит Среднего Зауралья; Она же. Боборыкин­ ская культура...; Ковалева В. Т., Чаиркина H. М. Этнокультурные и этногенетические процессы в Среднем Зауралье в конце каменного — начале бронзового века: Итоги и проблемы исследования // ВАУ. Екатеринбург,.

1991. Вып. 20. С. 59.

25 См.: Ковалева В. Т. Неолит Среднего Зауралья. С. 50—54.

24 См.: Соколова 3. П. К истории жилища обских у г р о в / / СЭ. 1957.

№ 2; Морозов В. М. Средневековые поселения и постройки Сургутского и Нижнего Приобья // Проблемы урало-сибирской археологии. Свердловск, 1986.

С. 103— 107; Борзунов В. А., Кирюшин Ю. Ф., Матющенко В. И. Поселения и ж илищ а эпох камня и бронзы Зауралья и Западной Сибири // В печати.

25 См.: Борзунов В. А., Кирюшин Ю. В., Матющенко В. И. Поселения и жилища...

26 См.: Васильев Е. А. Энеолит и ранний бронзовый век... С. 11.

27 См.: Там же. С. 20.

28 См.: Ковалева В. Т. Неолит Среднего Зауралья. С. 58.

29 См.: Борзунов В. А. Укрепленные поселения Западной Сибири...

–  –  –

При раскопках памятников археологи нередко сталкивают­ ся с ситуациями, когда фрагменты от одного сосуда, керамиче­ ского или каменного изделия разбросаны на значительном рас­ стоянии друг от друга. Зачастую подобные случаи рассматри­ вались как любопытные свидетельства производственной дея­ тельности древних людей либо им вовсе не придавалось ника­ кого значения. Впервые случаи подборки, склеивания артефак­ тов из обломков, найденных на разных участках памятника, попытался объяснить французский археолог А. Леруа-Гуран.

Эти явления он назвал связями и увидел в них один из важ ­ нейших источников для реконструкций бытовой обстановки1.

Так, благодаря точнейшим планиграфическим наблюдениям